Неподдельный страх этой всемогущей женщины заставил и меня сменить тон.

— А силенок-то хватит? — Спросил я, подразумевая невысказанную угрозу.

— Хватит. — Пообещала Мария. — У тебя нет сотен лет жизни, что бы овладеть ЭТИМ сполна. Но, не присоединившись, ты будешь слишком большой угрозой. Ты сможешь вернуть…

Она осеклась. Но я уже понял.

— Не смею больше задерживать тебя, Максим. — Ледяным тоном произнесла Мария, давая понять, что аудиенция закончена. — Пока я буду говорить с Боруэлем, можешь побродить по окрестностям, присмотреться получше… Может это поможет тебе принять ПРАВИЛЬНОЕ решение.

Не медля ни минуты, я выбрался из удобного кресла — вот бы мне такое домой — и подошел к двери. Задержавшись на миг на пороге, не удержался и обернулся.

— Вы ослепительно красивы, Мария. Я понимаю, почему Он выбрал именно Вас.

Пожар смущения полыхнул на ее и без того румяных щеках. Но закрывшаяся дверь не дала мне этого увидеть.

Следуя совету Марии, я не стал дожидаться своего провожатого в приемной, а поспешил прочь из дворца. Правда какое-то время пришлось побороться с любопытством так и подстегивающим заглянуть на следующий, четвертый этаж. Однако охраняющие проход наверх, серафимы, ясно дали понять, что мне там делать нечего.

Оказавшись снаружи, мне снова захотелось полюбоваться на ослепляющую мощь Дворца. Что ни говори, а это зрелище еще долго будет стоять перед моими глазами. Жаль, нет фотоаппарата, хоть бы один снимочек на память… Хотя… Какой снимок сможет вместить все это великолепие? Разве что жалкий кусочек. Эх, может и правда принять их предложение и получить возможность каждый день приходить сюда и смотреть, смотреть, смотреть… Вздохнув, я отогнал глупые мысли. Еще не хватало — портить себе жизнь из-за какого-то, пусть даже и сверхвеликолепного, многоэтажного дома. И вообще, хватит торчать тут как три тополя на Плющихе — стоит, пожалуй, посмотреть, что тут имеется кроме Дворца.

Вспоминая дорогу через райские кущи, я пытался понять, что могло так напугать деву Марию. Неужели ей действительно не хватило сил проникнуть за мой защитный кокон? Или она не захотела спугнуть меня? Интересно, что на это скажет Грязнуля? Вопросы, одни вопросы. Когда же наступит время ответов?

Задумавшись, я не заметил, как ноги привели меня к большой, на первый взгляд бескрайней, поляне. Повсюду, на сколько хватало глаз, сидели хмурые праведники в ослепительно белых балахонах. Сжимая в руках небольшие лиры, праведники что было сил, выводили охрипшими от долгого крика голосами, нестройную мелодию. Между ними важно прохаживались серафимы, хмурясь, каждый раз, когда очередной праведник замолкал, давая отдых натруженному горлу. Я недолго постоял, вслушиваясь в этот безумный концерт. Увы, разобрать отдельные слова в таком гвалте было делом напрасным.

Махнув рукой на праведников, я повернулся и, не задерживаясь, углубился в тенистую прохладу деревьев. Тем более что один из серафимов уже начал неодобрительно посматривать в мою сторону и как-то нехорошо поглаживать рукоять болтающегося сбоку меча.

Глава 14

— Гуляешь, паря? — Раздался неподалеку грубый голос.

Всмотревшись в густую тень деревьев, я разглядел развалившегося на травке Петра. Удобно прислонившись спиной к широкому коричнево-черному стволу, ключник сжимал в руках вместительный широкогорлый кувшин.

— Меня Максимом зовут. — Запоздало представился я.

— А меня — Петром. — Осклабился Петр. — Подь сюды, хлебнем амброзии за знакомство.

Не заставляя повторять приглашение дважды, я подошел и принял из его рук кувшин. Шершавая ледяная поверхность, приятно охладила ладони.

— Кубков у меня отродясь не было. — Словно извиняясь пояснил Петр. — Так что ты по-простому, из горла.

Опасливо понюхав незнакомый напиток — хватанул раз спирта не глядя, теперь предпочитаю не торопиться, — я отхлебнул, замер, прислушиваясь к ощущениям.

Ледяной ком прокатился по разгоряченному горлу и взорвался в желудке огненным шаром. Рот наполнился букетом причудливых ароматов. Словно смешали неведомые винокуры в одном напитке и сладость тропических фруктов, и бодрящую прохладу мяты, и огонь мексиканских перцев, и еще что-то до боли знакомое, но никогда не пробованное ранее. Суматошно скачущие мысли упорядочились, обрели легкость и остроту.

Ободренный заговорщицким подмигиванием Петра, я сделал еще глоток, побольше, и вернул кувшин. Присев рядом, и окунаясь в стелющийся туман, я наблюдал как ключник, запрокинув голову, жадно пьет амброзию. Черная нечесаная борода приподнялась обнажая горло и открывая взгляду прыгающий верх-вниз кадык.

— Уф-ф. — Выдохнул Петр, отрываясь от кувшина. Смахнув ладонью с бороды капли влаги, он снова мне подмигнул. — Ну что, запугивали небось?

— Да не то что бы запугивали. Так… Поуговаривали да дали время подумать.

Петр покачал головой, длинные, давно нестриженные волосы метлой обмахнули плечи.

— Попал, ты, паря. И ведь выхода нет… — Он жалостливо посмотрел на меня. — Не эти, так те возьмут в оборот. Эх, не так мы видели наше будущее. Совсем не так.

— Мы? — Не поняв переспросил я.

— Ну да, мы. Которые были первыми. Увлеклись идеями сделать мир лучше… А вот оно как обернулось. Где оно — единое братство?

— Представляю. — Робко вставил я. — У нас тоже было нечто похожее. Сначала слова о светлом будущем, а потом колючая проволока по всей стране.

— Ни что не ново под луной. — Со вздохом согласился Петр. — Ты пей, не стесняйся.

Он пододвинул ко мне кувшин.

— Последние дни только о тебе и говорят. — Резко сменил тему Петр. — Учти, они ни перед чем не остановятся. Ты опасен.

Мне понравилось, что Петр говоря «они», отделяет себя от этих бюрократов. В этот момент он напомнил мне одного знакомого старика — коммуниста старой закалки. Тот тоже всегда старался подчеркнуть, что не имеет никакого отношения к нынешним соратникам по партии. Может быть, именно по этому я и уважал его. Отхлебнув амброзии, я вопросительно посмотрел на Петра.

— Не столько своей силой опасен, хотя она и правду не маленькая, сколько тем, что сотворить можешь. Сила, она что? Ее еще научиться применять надо. А для этого времени уйма требуется. Человеческой жизни не хватит… Да и стоит им навалится всем скопом — сомнут. За ради такого и Сам в дело вступит!

— А если я избавлюсь от этой силы? — Осторожно спросил я.

— Да как от нее… Постой! — Он аж подпрыгнул. — Не хочешь ли ты сказать, что собрался хозяина силы вернуть?!

— Хочу.

Выпучив глаза, Петр нашарил кувшин и надолго припал к горлышку. Это помогло ему снова обрести дар речи.

— Ну, ты даешь, паря! — Восхищенно выдохнул он. — Да если они узнают, даже заподозрят!..

Я с вызовом посмотрел в его глаза.

— И что?

Петр задумчиво огладил бороду. Темные, почти черные глаза внимательно изучали мое лицо.

— А ведь действительно сделаешь. — Задумчиво проговорил он.

Помолчав, Петр снова приложился к кувшину, протянул мне. Я с удовольствием глотнул напиток богов — чудесная вещь, не хмелеешь, только мысли проясняет и тело бодрит.

— Удивил ты меня, паря. И порадовал. Тем порадовал, что не думал я, что найдется на земле человек способный от такого отказаться. Что сила! Тебе власть предлагают, почти безграничную! А ты выбираешь даже неизвестно что!

— Зато это только мой выбор.

Глаза Петра увлажнились. Только теперь я почувствовал истинный возраст этого человека.

— Мы тоже шли на кресты за свой выбор. Но это был НАШ выбор… Сделай это! — Неожиданно одобрил мое решение он. — Сделай. Это хоть немного восстановит справедливость. То, что сделали Они, было подло. Никто не заслуживает забвения. Даже боги. Даже чужие боги. И пусть дальше борьба пойдет на равных. Пускай даже подлыми методами, но на равных, а не так, как тогда…

— А как было «тогда»?

— Не спрашивай меня об этом, и мне не придется врать… — Негромко ответил Петр, отводя взгляд. — Ты хоть представляешь где искать того, кому отдашь силу?